– Это идиотизм.

– Почти, – кивнул Элий.

Они остановились на площади. Их тут же окружили с десяток собак и принялись вяло облаивать.

– Замечательно! – воскликнул Рутилий. – Значит, мы тащились из Рима столько дней, чтобы спасти этот городишко от варваров? Так, что ли?

– Почти.

– Тот пункт в договоре действительно есть?

Цезарь кивнул.

– А если бы его не было, ты ушел бы? – допытывался Рутилий. – Или остался?

– Сколько они продержатся с нашей помощью?

– Месяц. Если варваров десять тысяч.

– За месяц к нам придет помощь из Сирии и даже из Рима. А без нас они выстоят?

– День… Может быть. Но на месте Дионисия, я бы просил тебя убраться как можно скорее. Тогда варвары двинутся за более лакомой добычей.

– Варвары никуда не денутся. А вот Цезаря Рим может попытаться спасти.

Какой-то бродячий маг в черном балахоне остановился на пороге дома и пристально смотрел на римлян. Вернее, смотрел только на Элия. И даже не так – он смотрел на его изуродованные, затянутые в ортопедические башмаки ноги. Во взгляде его было отвращение. Повинуясь странному наитию, Элий шагнул к дому. Маг в ужасе отшатнулся и захлопнул перед ним дверь.

Рутилий решил обосноваться в крепости Гостилиана – здесь преторианцы не будут мозолить глаза местному гарнизону. Сказать к слову, к Гостилиану эта крепость не имела никакого отношения. Ну разве что во времена этого императора Нисибис был утрачен и отвоеван вновь. Построенная гораздо позже, после войн с Шапуром II, внутренная крепость была украшена воротами – уменьшенной копией ворот древнего Вавилона. Архитектор, большой поклонник древней культуры, повторял и подражал вдохновенно, заставляя танцевать на синих глазурованных кирпичах золотых гиппогрифов, кентавров и орлов. Орлов после обретения Месопотамией независимости старательно сбили, а кентаврам и гиппогрифам посчастливилось уцелеть.

Увидев эти синие глазурированные кирпичи, Элий невольно содрогнулся, вспомнив подлинные ворота Иштар и лежащие за ними развалины.

Пройдя ворота, римляне очутились во дворе, мощеном известняковыми плитами. Асфальт, которым были залиты зазоры, выкрошился от времени, и черная пыль поземкой стлалась по двору. Двухэтажное кирпичное здание с обсыпавшейся штукатуркой и выломанными решетками по сравнению с нарядными воротами выглядело неприлично раздетым. В этом здании находился когда-то принципарий [78] , преторий [79] и госпиталь. От бараков, что располагались рядом, остались только полуразрушенные здания первой когорты и один из домов центурионов.

Впрочем, римляне уже много лет не квартировались в Нисибисе. Все, что можно было унести, растащили местные жители. Кассий Лентул с тоской оглядел помещение госпиталя. Повсюду битое стекло и окурки. На полу операционной чернел выжженный круг. Молодежь являлась сюда вечерами петь под кифару да курить травку. Хирург втайне надеялся, что ему не придется здесь оперировать.

Рутилий расположил свой штаб на первом этаже принципария – его помещения меньше всего пострадали. Преторианцы заняли бараки первой когорты.

«К чему вся суета? Зачем я все пытаюсь устроить, организовать, запустить, умножить, выделить… тьфу… Мне что, больше всех богов надо? Остальным дела нет! Никакого! Орк!» – Меркурий вздохнул.

Он подозревал, что с некоторых пор земля осталась на его личное попечение. Остальные боги лишь рассуждают и интригуют по мелочам. Он один носится, хватается то за одно, то за другое. А результат? Мир постепенно сходит с ума. Зимой стало жарко, как летом. Весной полили дожди. Высохшие русла рек в пустынях переполнились мутными бурлящими потоками, смывая пастухов и скотину. Меркурию все это не нравилось. Но никто не хочет помочь. Сколько раз он просил. Минерва лишь отшучивается. А Беллона…

Меркурий распахнул дверь в огромный зал, отделанный черным мрамором, и тут же зажмурился, ослепленный вспышкой. Но успел заметить огненные полосы скрещенных мечей. Даже сквозь веки Меркурий видел снопы искр. Осмелился приоткрыть один глаз. И вновь вспышка – ярче прежней. Кто с кем сражается, Меркурий не разглядел. Он слышал шорох одежды, свист рассекаемого воздуха, звон металла. Две фигуры, похожие на тени, мелькали в погоне друг за другом. Внезапно горячее дыхание, смешанное с запахом разогретого металла, обдало лицо. Меркурий вновь зажмурился.

– Бедняжка, кажется, он испугался! – рассмеялась Беллона, обнимая Меркурия мощной дланью за шею.

– Боги ничего не боятся, – отозвался второй женский голос, и Меркурий узнал голос Минервы. – Иначе бы они ужаснулись тому, что творят.

– Зачем ты пришел? – спросила Беллона. – Ведь ты не приходишь просто так, старый жулик!

– Разве я стар? – обиделся Меркурий.

Последовала неловкая пауза. О старости с недавних пор в Небесном дворец сделалось неприлично говорить.

– Ходят слухи, Юнона красит волосы, – хихикнула Беллона. – И ты тайком таскаешь для нее краску из парфюмерной лавки в Лютеции.

Но Меркурий вовсе не собирался вести разговор о старости и седине.

– Вы слышали про бога войны Сульде?

– Как же, как же! О нем только все и говорят. И здесь, и на земле. Кровавый и наглый восточный божок! – презрительно фыркнула Беллона.

– Не хочешь с ним сразиться? – поинтересовался Меркурий.

– Ну, нет! Есть боги и помоложе. К примеру, твой братец Логос. Пусть померяется силой с этим Сульде.

– Бог разума будет сражаться с богом войны! – изумился Меркурий. – Беллона, где ты видела такое?!

– Опыт гладиатора ему пригодится, – заметила Минерва.

– И это говорит богиня мудрости! – возмутился Меркурий – Бог разума не может противостоять войне. Так не бывает!

– Именно так и бывает.

– Девочки мои дорогие! – взмолился Меркурий. – Вы что, сговорились! На верную гибель посылаете мальчишку несмышленого!

– Какой же он несмышленый, если он бог разума?! – изумилась Минерва.

– Да, он Логос. Не при этом совершенно несмышленый. Я с ним поговорил пару минут и сразу понял, что это наивный глупый бог, воспитанный человеком. Бедный маленький братец! Дорогая сестрица, неужели тебе его ни капельки не жалко?!

– Надо ему помочь, – согласилась Минерва.

– Ладно-ладно, поможем, – пообещала Беллона. – Кстати, а почему бог разума стал гладиатором?

– Он исполнял желания людей, – объяснила Минерва.

– Разум, исполняющий прихоти! Это замечательно! – Беллона захлопала в ладоши. – Только бог мог придумать такую забаву. Ты видела, как он сражается?

– В Колизее он смотрелся неплохо.

– Я бы тоже хотела поглядеть, каков он в бою. У нас найдется для него хороший меч?

– Наверняка.

– Он красив, этот Логос?

– Божественно.

– Как Марс?

– Еще прекраснее.

– Чудненько! – Беллона захлопала в ладоши. – Но если он так хорошо собой, то зачем его отправлять на битву? Может, он сгодится для чего другого?

– Посоветуйся с Венерой.

– Она тоже его видела?

– Конечно.

– Ах, конечно?! И Юнона тоже? – Минерва кивнула. – Что за свинство! Я узнаю обо всем последняя! Ну, почему, почему, почему я никогда ничего не знаю, а? Я займусь этим Логосом. Я! И никто другой.

«Вот стервы, – подумал Меркурий, покидая мрачные чертоги Беллоны. – И зачем я только к ним обратился?»

К вечеру Элий освободил от хлама маленькую комнатушку в принципарии. И даже сумел раздобыть вполне приличное ложе с матрасом, набитым конским волосом. Растянуться на кровати и не двигаться после перехода по пустыни – что может сравниться с этим блаженством? За окном висел черный бархатный платок ночного неба, непроглядного, как будущее. Поезд прибыл на конечную станцию. Дальше – неизвестность. Элий не испытывал страха. Напротив – неестественную легкость. Он исполнил задуманное. Дальнейшее от него не зависит. Осталось собрать все силы в кулак и устоять.